НАЛОГИ И ДЕМОКРАТИЯ

СУД. МЕНТАЛИТЕТ.

Можно догадываться, что законодатель исходил из самых лучших побуждений, вводя вертикаль назначения судей и выстраивая вертикаль финансирования судов - он полагал единственным реформатором в России ее Президента. По мысли законодателя, основной задачей реформ было вывести суды из-под влияния региональных властей, имевших в то время достаточную самостоятельность.

Руководствуясь моделью поведения, сопутствующей падению вертикали, региональные власти вынуждены были в обход собственных бюджетов компенсировать недостаточное, мягко говоря, центральное финансирование судов и судей. Председатели судов, освобожденные от руководства судьями, но не от административно-хозяйственных обязанностей, в этих условиях полной материальной зависимости от региональной администрации сначала просто перестали назначать неудобных судей на рассмотрение дел, где могли быть затронуты ее интересы.

Постепенно выдавив из судов всех неуправляемых судей, председатели получили сплоченные судейские коллективы, во всем согласные со своими председателями. Независимый суд кончился, не успев состояться. Вертикаль, ужесточив контроль за местными бюджетами и восстановив нормальное финансирование, восстановила и вертикальную управляемость судов, суд опять стал привычным нам административным судом. Пресловутый российский менталитет, едва пошатнувшись, вновь явился нам во всей красе.

Суд - первое, что порождает община при своем появлении, и порождает она его прежде всего для защиты собственности своих членов. Точно так же появились на свет и первые парламенты: изначально это были суды крупных собственников - феодалов, городских общин и церкви, способные защитить своих членов от неправомерного отчуждения их владений, возникновение парламентов - реакция на феодальные конфликты, войну всех против всех, грозящую разорением всем собственникам, даже временно не участвующим в конфликте. Суд - возможность избежать вооруженного столкновения между собственниками, неизбежно приводящего к уменьшению доходов и спорящих сторон, и их соседей.

Отсутствие суда в его общинном значении, подмена его судом административным приводит и к отсутствию института собственности, собственность перестает восприниматься как неотчуждаемое произвольно имущество, общество соглашается с правом государства наделять собственностью и изымать ее в своих интересах и по своему разумению, неудивительно, что вся собственность, в конечном итоге, оказывается в руках государства.

Лишенные собственности российские крестьяне, запертые в общине государством, регулярно перераспределяли по душам общинные земли, строго следя за равенством из-за прироста душ с каждым переделом уменьшавшихся наделов. Отсюда и крестьянское, чисто российское представление о земле, как о собственности божьей, не должной быть в чьей-либо иной собственности, государство в этой системе представлений становится наместником Бога и персонифицируется в актуальном нашем Хозяине. Та же система представлений переносится и на всю собственность, но эта система сразу сменяется иной, стоит лишь бывшему крестьянину самому стать собственником.

Подобная судам участь постигла и прочие правоохранительные органы. Государство вновь замкнулось на себя, предоставляя гражданам разрешать свои конфликты самостоятельно, граждане откликнулись на это созданием третейских судов, благо, по инерции от импульса девертикализвции конца прошлого века эти суды были узаконены в начале нынешнего. Впрочем, само их узаконение - свидетельство начавшейся вертикализации: для верификации приговора третейского суда достаточно договора тяжущихся сторон о его компетентности.

Возникновение третейских судов - свидетельство существования в России того самого собственника, неудовлетворенного государственными арбитражем и гражданским судом и десакрализирировавшего в своем сознании государство. Законодатель оставил возможность государству при необходимости поглотить третейские суды, предоставив право создания третейских судов юридическим лицам, а не гражданам.



18<  19  >20